3. Провал `Стратегия-2020`: будут ли выводы?

...Этот первый шаг должен вызвать дискуссию, в центре которой стоит
вопрос о стратегии развития Нации, как на краткосрочную, так и
долгосрочную перспективу[1].

А. Подберезкин

Стратегия (инновационного развития 2020 - А.П.) задает
долгосрочные ориентиры развития субъектам инновационной
деятельности, включая органы государственной власти
всех уровней (!? - А.П.), науку и предпринимательский сектор,
а также ориентиры финансирования сектора фундаментальной и
прикладной науки, поддержки коммерциализации разработок"[2].

Инновационная Россия 2020


Провал "Стратегия-2020" - это, прежде всего, провал всей идеологии фундаментального либерализма 1990-2000-х годов, а не каких-то конкретных концепций и идей, тем более административных решений. Понимание этой главной причины крайне важно для того, чтобы не повторить этой ошибки, которые обязательно произойдут в случае простой "корректировки" "Стратегии", объявленной В. Путиным.

Основные критические положения "Стратегия-2020" повторяют основные соображения относительно национальной стратегии развития, которые я многократно озвучивал, начиная с конца 80-х годов прошлого века: необходимость национально ориентированной социальной идеологии как системы взглядов элиты и общества на развитие нации, укрепления институтов государства и социального потенциала, необходимость ясной стратегии национального развития, основанной на идеологическом прогнозе и стратегическом планировании и т.д[3]. К сожалению, к 2011 году мало что изменилось в принципиальном плане, хотя сторонники существующей модели развития и поспешили списать ее провал на мировой кризис. Как заметил Г. Павловский, "Накануне цикла федеральных выборов 2011-2012 годов российский консерватизм дискредитирован и готовится к капитуляции. Он слишком слаб, чтобы выполнить обязательное домашнее задание - привести в государственный строй и правовой порядок победы прошлого десятилетия"[4].

"Прогрессивные" либералы немедленно отреагировали в своих оценках периода В. Путина и Д. Медведева, спеша списать неудачи ... на реакционность режима. Как сказал С. Караганов, "... стоит понимать, что последние десять лет выполнялась именно реакционная и консервативная политическая повестка. Многие демократические свободы были свернуты, была восстановлена властная вертикаль, восстановлено сильное, жесткое и успешное во внешней политике государство. Соответственно, сейчас потенциальная повестка дня этих групп уже практически исчерпана"[5].

В 2010 году в очередной раз вновь стало ясно, что "Стратегия-2020" провалилась. Хотя отход от нее в 2008-2009 годах связывался с мировым кризисом. В действительности, эта стратегия изначально была неверной и нереализуемой в силу более принципиальных и фундаментальных соображений. И, прежде всего очевидной недооценки политических и социальных аспектов этой стратегии ее разработчиками.

К сожалению, когда в конце 2010 года В. Путиным было принято решение "скорректировать" "Стратегию-2020", не меняя ее целей и приоритетов.

Провал принятой в марте 2008 года "Стратегии" так ничему не научил российскую правящую элиту. И, прежде всего тому, что России нужна долгосрочная стратегия опережающего национального развития[6], основанная на идеологической системе взглядов, а не ее частный технологический аспект, который не включает (да и не может включать) ни политических, ни социальных, ни демографических, ни иных важнейших моментов развития нации и государства[7].

Повторяется и прежняя ошибка, когда, по сути, политическую стратегию готовят узкие эксперты одного ведомства, придерживающиеся вполне определенных либеральных взглядов. Кстати, которые многократно ошибались и не добивались успехов по сути дела ни разу за последние 20 лет. Не вижу причин, почему они не ошибутся в очередной раз.

Вот почему можно заранее предсказать вероятные результаты реализации (точнее - их отсутствие) уже будущей новой стратегии. Уверен, что через год-полтора после ее утверждения, т.е. к концу 2012 года, станет ясно, что и эта стратегия была мертворожденной. Поэтому важно до этого сформулировать основные причины провала "Стратегии-2020". Может быть, общественному мнению и его институтам на этот раз удастся повлиять на решения правящей элиты и избежать ошибок, которые заранее известны. Как и негативные последствия таких ошибок. Логика моих рассуждений такова.

Первое. Прежде всего существующие концепции и модели, в том числе и предполагаемые корректировки "Стратегии-2020", исходят из инерционных вариантов развития, в лучшем случае предполагают внедрение инновационных элементов, которые являются экстраполяцией нынешних тенденций, а значит, не решают в принципе поставленной политической и цивилизационной задачи[8]. Все они в той или иной степени являются идеологической системой взглядов современной российской элиты, основанной на псевдолиберальных представлениях о развитии общества, экономики и государства, а потому изначально не способны даже сформулировать задачу "Большого скачка"[9].

Без такой политически сформулированной задачи, ее идеологического обоснования стратегия обречена на неудачу. Представьте себе спортсмена, перед которым ставится цель "развиваться по мере возможности", как сложатся условия, а не выиграть соревнования, либо "взять высоту" ("вес" и т.н.). Этот спортсмен будет работать не на результат, а на процесс - есть, тренироваться и отдыхать "по мере возможностей". При этом ориентироваться не на лидеров (других спортсменов), а на "средние показатели".

Так и Россия, если перед ней не будет поставлена национальная сверхзадача ("взять высоту"), она будет ориентироваться на средние по миру показатели, а не на лидеров (например, Китай) который принял четкую программу развития до 2050 года). Другими словами, правящая элита просто обязана сформулировать амбициозную цель национального развития, сверхзадачу, которая потребует мобилизации всех ресурсов, воли и концентрации всех сил на ее решение. Это должна быть задача опережающего развития, по сути дела "скачка", но не только (и не столько) в технологиях, сколько в НЧП, его институтах, которые должны превратиться в отсутствующие сегодня механизмы развития.

Второе. Чтобы сформулировать и предложить решение проблемы "Большого скачка", как я полагаю, России нужна новая и устойчивая политико-идеологическая система взглядов элиты и общества, т.е. идеология, оформленная в соответствующую идеологию русского социализма, либо социального консерватизма. Вне этой идеологии правящая элита и ее экспертное сообщество даже и не будут пытаться поставить перед нацией такой проблемы. Это - главный вывод из провала "Стратегия-2020", не учитывая который бессмысленно говорить об эффективной будущей стратегии. Сначала идеология, затем стратегия развития нации и только потом социально-экономическая стратегия, конкретизирующая в некоторых деталях национальную стратегию. Целью такой идеологии является формирование системы ценностей и выход из нравственно-духовного кризиса последних десятилетий.

Надо признать изначально, что элита и экспертное сообщество так и не дали пока четкого ответа на такие вопросы, на которые обязаны ответить формируя стратегию национального развития:

- кто мы и какими хотим быть как нация;

- какие у нас национальные интересы и какие национальные цели мы перед собой ставим[10];

- какие ресурсы нам нужны и чем мы готовы пожертвовать ради достижения этих целей (а если никто не готов жертвовать, то почему).

На мой взгляд, многое стало бы яснее, если бы мы предложили нации понятную всем систему ценностей (а не абстракции "Стратегия-2020"), логично вытекающую из этой системы приоритетов и такую же логику национальной стратегии, определяющую четкие цели и распределяющую национальные ресурсы (причем все, а не только финансовые). Или перераспределяющие, в т.ч. внутри общества.

Как один из вариантов, на мой взгляд, наиболее простой, я предлагаю модель, в соответствии с которой выстраиваются системы приоритетов и целей национальной стратегии.

Целью стратегии нации является достижение максимальных показателей мощи относительно других наций, ибо любая сила и мощь в мире понятия относительные, а абсолютное мощи не бывает.

 

М = НБ + ВВП + ВС + НС

где:

М - мощь нации, отражающая как уровень ее развития относительно других стран, так и степень национальной идентификации.

НБ - доля национального богатства (НБ) нации относительно других наций (в %), состоящая из

НЧК - национального человеческого капитала (в % от мирового);

МА - материальных активов (в % от мировых);

ПР - природных ресурсов (в % от мировых).

ВВП - доля нации в мировом ВВП как реализуемая часть НБ;

ВС - военная сила, как показатель способности защитить национальные интересы и ценности, сохранить идентичность и суверенитет государства;

НС - национальная самоидентификация, степень единства как показатель национального единства, стабильности и воли защищать национальные интересы и ценности.

Из этой простейшей модели, например, видно, во-первых, что национальная мощь является понятием относительным, т.е. соизмеряется с мощью других наций и государств планеты.

Во-вторых, видны слагаемые этой мощи, прежде всего характеризуемые показателями национального богатства (где более 60% приходится на НЧК), ВВП страны, качеством военной силы и национальной идентичности.

Существует великое множество других критериев, индексов и показателей, характеризующих нацию, но важно, чтобы в элите и обществе была достигнута договоренность относительно как самих составляющих, так и цели развития. В противном случае теряется смысл движения. Так, например, можно (что делается) предложить критерии конкурентоспособности, которые характеризуют экономику, социальную систему, но отнюдь не саму нацию относительно других государств на мировых рынках. Эти критерии, безусловно, важны, но не они являются для нации главными, когда речь идет о главном национальном интересе - выживании нации как некой идентичности и государства как суверенном. Как совершенно справедливо отмечается в заключительном документе Лиссабонского саммита "Модернизировать Европейскую социальную модель через инвестиции в человеческий капитал и строительство активного социального государства" (примечательное название, которое гораздо полнее отражает суть стратегии национального развития, чем ""Стратегия-2020"), "Граждане - это главный ресурс Европы, и именно на этом должна быть сконцентрирована вся политика Евросоюза"[11].

Понятно, что, не договорившись об основных приоритетах, целях и средствах развития, в том числе и о субъекте, на который направлено это развитие (т.е. нации, а не абстрактном обществе и тем более государстве) бессмысленно вести дискуссии об эффективной стратегии. Не только в обществе, но и в российской элите сегодня существуют современно разные, порой, прямо противоположные представления о целях развития.

И не так уж важно, каковы будут эти аргументы - их может быть великое множество. Важно другое: такая цель может быть сформулирована только национальной элитой, которая адекватно исходит из национальных интересов (потребностей). Сегодня нет ни такой элиты, ни адекватного понимания национальных интересов. Соответственно, как следствие нет и эффективной стратегии. И не будет. О чем свидетельствуют не только результаты ее реализации в 2008-2011 годы, но и планы "корректировки" - в 2011 году.

Например, самым слабым местом российской экономики, как известно, является её невосприимчивость к инновациям. О чем наглядно свидетельствует официальная статистика[12]. Но точнее будет сказать, что инновации воспринимаются плохо не столько экономикой, сколько обществом. И закупка технологий не поможет. Если кто-то забыл, то напомню, что при М. Горбачеве закупали массово не только технологии, но и заводы, которые потом приватизировали, либо так и оставили гнить в ящиках. Создавать надо прежде всего общественные институты для внедрения (восприятия) инноваций, а не экономические структуры: сколько бы вы ни создавали фирм в академической среде, если только 1% от численности ученых готов заниматься бизнесом, то ваши фирмы просто останутся памятниками потраченным ресурсам. Сколько бы ни пытались заставить ученых быть инноваторами, они ими не станут - специальность другая.



Примечательно, что экономика не воспринимает инновации. И не будет, если не изменятся социальные условия. Если выгода не перестанет быть главным мотивом. Поэтому сегодня даже при мизерной доли инноваций, эта символическая часть отторгается экономикой страны. Как видно из официальных данных, менее 20% передовых технологий внедряются в течение одного года. Большинство же (более 50%) - в течение 4-х и более лет. И проблема, повторю, не столько экономическая, сколько социальная: если владельцы и управляющие вашей экономикой заинтересованы не в ее развитии, а в получение быстрой прибыли, чтобы уехать на ПМЖ за рубеж, то заставить их внедрять инновации невозможно. В целом же, в зависимости от отрасли, новые технологии и инновации составляют всего лишь от 4 до 10% в год. Причем в 2008-2010 годах прослеживалась тенденция к снижению этого показателя. Несмотря ни на политические декларации, ни на рост инвестиций в этот же период, ни на декларации руководства страны.

Это свидетельствует уже не только о не восприимчивости всей российской экономики, но и всего общества к инновациям. Декларации о модернизации и инновациях Д. Медведева, а до этого В. Путина, остались политическими декларациями, не нашедшими отклика ни в обществе, ни в экономике. Это - горькая правда. Нация без цели, без идеи, без мотивации, которой противостоит жадная элита, не будет, просто не захочет ничего добиваться. Тем более, когда в своем большинстве убеждена, что плодами развития пользуются немногие, ориентированные на комфортную жизнь за рубежом.

Очевидная проблема, которую видят многие эксперты, - отсутствие национальной инновационной системы (НИС). Однако понимают под этим термином все по-разному. На мой взгляд, НИС, прежде всего, национальная система, т.е. система для нации и в интересах нации, а не в интересах ее части, которая и без инноваций чувствует себя неплохо. НИС - это не только государственная инновационная система, опирающаяся на созданные государством институты развития (хорошие или плохие - отдельный разговор), а и социальная система, результаты деятельности которой сказываются на всех социальных слоях и группах.

НИС означает, что на общенациональном уровне создаются новые и развиваются прежние институты развития, выгодные всему обществу, а не заимствуются отдельные технологии, идеи и люди, как это понимает современная российская элита. Разница в подходах очевидная. Национальная инновационная система и создаваемая безуспешно государственная инновационная система отличаются друг от друга принципиально, а именно:

- НИС предполагает сохранение и развитие существующих и создание новых национальных инновационных институтов в национальных интересах и определенно социальной направленности. У СССР и России пока еще остались национальные научные, образовательные и культурные институты и школы, которые требуют сохранения, бережного отношения и развития. Сегодня мы наблюдаем обратное: существующая наука, образование и культура и их институты фактически игнорируются, более того, деградируют. Как с точки зрения финансирования, так и кредитования, налогообложения, даже поддержки СМИ;

- НИС предполагает создание новых национальных институтов развития - научных школ, НИИ, музеев, университетов, которые могли бы создавать качественно новый и, что важно, собственный национальный научный продукт. Сегодня вся политика инноваций ориентируется не на создание таких собственных национальных институтов социального потенциала, а на их заимствование из-за рубежа. Даже в Сколково обязательным условием для получения грантов является наличие иностранного партнера, пример: Институт управления РАН, разработавший уникальные системы (например, посадки "Бурана", управления космическими объектами и т.п.), находится сегодня, безусловно, на мировом уровне несмотря на недофинансирование и отсутствие заказов. Госзаказ и заказ госкорпорации мог бы привести к появлению национального продукта мирового уровня, но ни государство, ни госкорпорации таких заказов не делают. И таких примеров больше, чем примеров использования национальных институтов развития;

- НИС предполагает создание национальных институтов внедрения достижений в экономику. Сегодня этого нет. Вместо этого требуют, чтобы ученые и преподаватели сами внедряли свои наработки, что заведомо обрекает эту идею на неудачу. Эти требования подкрепляются нормативными документами, условиями финансирования и т.д. Так, НФРИ, например, переориентируют на технологические разработки, оставляя без внимания его назначения как фонда поддержки именно фундаментальных исследований. В результате мы имеем то, что имеем.

Из следующей таблицы следует, что большая часть передовых технологий в 2009 году используется более 6 лет, что в условиях ускорения научно-технического прогресса в таких объемах не допустимо. Это свидетельствует о том, что данный инновационный, крошечный сегмент экономики обновляется медленно.

[13]

Другим показателем, характеризующим инновационность развития экономики России является экспорт-импорт технологий. Из таблицы ниже видно, что РФ в 2009 году экспортировала технологий всего лишь на три млрд долл., при этом получила отчислений на сумму в 619 млн долл., а импортировала на сумму в 3,2 млрд долл., отчислив почти 1,5 млрд долл. Такие, мягко говоря, скромные показатели не могут обеспечить модернизацию экономики РФ даже в долгосрочном периоде. Сегодня трудно сказать, какие объемы экспорта и импорта технологий должны быть, но, на мой взгляд, в "Стратегии национального развития" можно было бы предусмотреть целевое финансирование через специальные институты как экспорта технологий, полученных от внедрения отечественных результатов НИОКР, так и импорта необходимых технологий (с их последующей национальной адаптацией, как это делается в Китае), измеряемого в десятки раз большими суммами, специально выделяемыми государством.

Хорошим примером может служить Япония, которая за годы послевоенного развития тратила на приобретение патентов и технологий в среднем 18 млрд долл. и только через 15-20 лет переориентировала свою экономику на экспорт наукоемкой продукции, и на сегодня является лидером в патентовании изобретений в мире. Cледом за Японией сегодня идут США и, что примечательно, Китай (в последние годы совершил рывок на международном рынке технологий, как в качестве импортера, так и экспортера).

             Торговля технологиями с зарубежными странами в 2009 г.[14]


Вывод напрашивается очевидный:

- во-первых, нужны институты социального потенциала, способные как организовать и увеличить объем исследований и современных технологий, так и их экспорт за границу. Сегодня доля России в мировой наукоемкой продукции, как известно, составляет, по оценке В. Путина 0,3%, тогда как даже более чем скромный ВВП страны - почти 3% от мирового. То есть в 10 раз меньше относительно объема всей национальной экономики. На мой взгляд, следует максимально эффективно использовать имеющийся научный и культурный потенциал, а не разваливать его как это делается с РАН, другими академиями и университетами, а до этого - отраслевыми институтами. Это потенциал, несомненно, подлежит модернизации, но, напомню, еще до горбачевских реформ он позволял считаться СССР единственной страной в мире (кроме США), способной развивать все направления научно-технического прогресса;

- во-вторых, нужны национальные институты развития, способные не просто закупать, но и эффективно внедрять в экономику зарубежные технологии, предоставляя для этого льготные условия и возможности. Сегодня такой системы стимулирования нет. Как нет и таких эффективных институтов социального потенциала - обществ, союзов, корпораций. Все эти институты можно и нужно создавать и развивать, полагая это самой лучшей "подушкой безопасности" и вложением "нефтяных" денег.

"Креативная экономика", в-третьих, это не только и даже не столько технологии и знания, это еще и культура, и спорт и даже искусство. Борьба за продвижение на мировые рынки таких товаров и услуг сегодня, как никогда, острая. Это видно даже на примерах спортивных соревнований и организации крупных международных турниров, когда требуется поддержка государства и огромные инвестиции. Чего стоит, например, проведение Олимпиады в Сочи!

Это означает, что необходимо реанимировать советские, активизировать деятельность российских и создавать новые институты социального потенциала, которые содействовали бы продвижению российских товаров и услуг на внешние рынки. Это, собственно говоря, и стало главной идеей встречи Д. Медведева летом 2009 года с дипломатами в российском МИДе, которая, однако, не получила масштабного развития в последующем.

На фоне формального развития идей инновации в правящей элите явно видно, что происходит процесс игнорирования НЧП и части его социального потенциала. В том числе и в концептуальном плане. Примечательно, что на практическом уровне за 2007-2009 годы обозначился отчетливо процесс стагнации роста численности исследователей, который сегодня является важнейшим показателем инновационной экономики[15]. Как бы ни критиковали этот критерий отечественные либералы.

Численность персонала, занятого исследованиями
и разработками в РФ
(человек)[16]


Как видно из приведенных официальных данных, даже при курсе на инновации и экономику знаний происходило сокращение численности исследователей, причем сокращение достаточно радикальное, которое никак не укладывается в "инновационную" логику.

Этот парадокс пытаются объяснить по-разному, но суть от этого не меняется: креативная экономика требует и определяется в основном численностью креативного класса, ядро которого составляют именно исследователи и другие представители креативных слоев общества. Сокращение численности исследователей - показатель, характеризующий движение от креативной экономики в направлении, когда знания и творчество имели второстепенный, подчиненный другим критериям характер. Исторически, это уровень доиндустриальной, торговой экономики начала XX века.

Стоимость отдельных векторов мировой экономики[17]


Как видно из данных ЮНИДО, начиная с 1985 года быстро растет сектор услуг и сокращаются промышленный и аграрный сектора. К 2008 году ситуация стабилизируется, что, видимо, означает, что как в промышленный, так и аграрный сектор начинает активно проникать экономика знаний и новейшие технологии. На мой взгляд, эти пропорции будут сохраняться, но доля креативной экономики в каждом из секторов - стремительно расти, вытесняя осталые формы. Уже сейчас на долю этой экономики приходится до 90% прироста ВВП в развитых странах. В этой связи сокращение креативного класса, наблюдаемое в России, абсолютно противоестественная тенденция. Государство, наоборот, должно быть заинтересовано и делать все, даже искусственно, для того, чтобы:

- увеличивать численность креативного класса и всего НЧП;

- создавать и развивать институты социального потенциала, связанного с креативной экономикой. Прежде всего в науке, культуре, образовании и здравоохранении.

Мировая добавленная стоимость по секторам[18]


Как видно, в производстве промышленных товаров за последние десятилетия произошли серьезные изменения в пользу сложных, наукоемких видов (электроника, химические продукты) за счет уменьшения удельного веса других товаров, для производства которых не требуется наукоемкая экономика. Это - общая тенденция, которая должна лечь в основу "Стратегии национального развития", а именно: ясная ориентация на производство национального наукоемкого продукта или услуг.

Структура промышленных товаров (30 стран), 1970-2006*[19]


Соответственно, "вымывание" наукоемких товаров и услуг из экономики России, наблюдаемое все десятилетия, требуется не просто остановить, но повернуть этот процесс вспять. Это должно стать одной из задач "Стратегии национального развития", политических установок. При этом, наукоемкие товары это одновременно и менее энергоемкие товары и услуги, то есть решаются не только технологические, но и экономические, и экологические, а главное, социальные задачи. Для создания наукоемкого продукта, прежде всего, нужны:

- образованные и качественные кадры;

- институты социального потенциала, способные их организовать;

- высокий уровень национальной науки и культуры.

Пока же мы наблюдаем обратную политику: разрушение институтов социального потенциала, сокращение численности креативного класса, "вымывания" идей и технологий из экономики. Движение, которое идет сегодня в этом направлении, очевидно, абсурдно, даже когда оно объясняется, как сегодня, самыми благовидными предлогами - "заботами" о качестве исследований, недостатком финансирования и т.д.

На деле, под разговоры об инновациях происходит сокращение численности исследователей, которое сопровождается все последние 20 лет реформ, включая "инновационный период", сокращение количества и ухудшение качества институтов социального потенциала. Уже исчезли отраслевые институты, вымирают институты РАН, целые научные школы, лаборатории, филиалы и отделения. Стремительно увеличивается средний возраст исследователей, сокращается финансирование необходимого оборудования, информации, обменов.

Другой важнейший показатель - уровень образования - также за эти годы показал аналогичные отрицательные результаты. Численность студентов на 10000 граждан сократилась за годы заявленной модернизации со 181 человека в 2004 году до 151 человека в 2009 году, число дошкольных учреждений - с 47,2 тыс. до 45,3 тыс. соответственно, а число общеобразовательных школ - с 63,2 тыс. до 51,7 тыс.[20]. В целом можно говорить о том, что в области образования в 2004-2011 годы господствовала тенденция стагнации, а в некоторых областях после введения ЕГЭ даже разрушение образовательного потенциала.

Парадокс заключается в том, что очевидно для всех требования креативной экономики к развитию творческих и интеллектуальных способностей игнорируются российской элитой. Введение ЕГЭ, как и другие "инновации" Минобрнауки, ведут к очевидному снижению творческого и интеллектуального потенциала нации.

А ведь это - наука и образование - два важнейших направления, от развития которых зависят темпы развития НЧП и всей экономики.

Подытоживая, можно констатировать, что неопределенность приоритетов и целей "Стратегия-2020", противоречивая стратегия их достижения, отказ от перераспределения ресурсов в пользу НЧП, наконец, игнорирование необходимости создания национальных институтов социального потенциала - все эти ошибки "Стратегия-2020" не только привели к ее провалу, но и в случае их сохранения в будущей стратегии, приведут к неизбежному провалу и будущей стратегии.

На мой взгляд, эти примеры хорошо иллюстрируют настоящую причину глубокого кризиса в России 2008-2011 годов - неэффективную структуру экономики, как пишет О. Гаман-Голутвина, "возникшую в 1990-е гг."[21]. На мой взгляд, лучше бы было использовать глагол "созданную" и уточнить, - "правящей элитой" России в эти годы.

Другая настоящая причина - либеральная идеология развития, которая была заложена в экономическую и социальную политику. Как справедливо заметил Б. Кагарлицкий, "Проект будущего в рамках капиталистической идеологии невозможен. Либо Фукуяма прав: будущего нет, истории нет, мы всегда будем там, где сейчас находимся, - либо какое-то будущее случится, и это - социализм. Российской специфики в этом нет. Единственная наша специфика - в сверхтипичности России. Здесь все процессы, которые происходят всюду и которые исключительно банальны, приобретают экстремальный характер"[22].


______________

[1] Подберезкин А. Предисловие. В кн.: Концепция национальной безопасности России в 1995 году. М.: РАУ-корпорация, 1995. С. 15.

[2] Инновационная Россия 2020 (Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года). М.: МЭР, 2010. С. 2.

[3] См., например: Подберезкин А.И., Абакумов С.А. Гражданское общество и будущее российского государства: в поисках эффективного алгоритма развития. М.: Имидж-Пресс, 2004.; а также: Роль институтов гражданского общества и потенциала человеческой личности как возрастающих факторов ускорения социально-экономического развития России. М.: Москва-Санкт-Петербург, 2005, где, в частности, я писал: "...государство побаивается...такой независимости гражданского общества и искусственно сдерживает его формулирование (с. 270).

[4] Павловский Г. Реквием по одной неудачной редакции // Специальное издание Русского института. 2011. 6 мая. С. 2.

[5] Караганов С. Консерваторы воруют, реакционеры - нет? // Специальное издание Русского института. 2011. 6 мая. С. 3.

[6] Идея "технологического скачка" подробно описана впервые в кн.: Подберезкин А., Булатов Ю. Россия в глобальном мире: некоторые теоретические аспекты исследования (Глава IV, раздел N 5 "Идея "Технологического скачка". С. 202-220.

[7] См. подробнее: Подберезкин А. Социальный потенциал и стратегия долгосрочного развития // Вестник МГИМО(У). 2011. N 2 (17). С. 7-9.

[8] Цивилизация - зд. Сложные социальная система, состоящая из социума - нации, - среды и времени, а также территории, культуры и системы ценностей, хотя существуют и другие определения. См., например: Гонтарев Б.А. СМИ и мировые цивилизации. М.: МГИМО(У), 2011. С. 3.

[9] О необходимости такой стратегии я писал неоднократно. В том числе накануне президентских и парламентских выборов 1990-х и 2000-х годов. В основе такой стратегии должны лежать правильно понятие национальные интересы и ценности, точно сформулированные цели и правильно распределенные ресурсы. Но в тактическом плане важны "идеологические прорывы" элиты, т.е. политическое искусство, мастерство, профессионализм и нравственность, основанные на реальных научных знаниях, а не либеральной традиции. См. Подберезкин А. Стратегия для России (материалы для съезда социалистической единой партии России). М.: 2002. С. 18-20.

[10] В этом смысле очень справедливое замечание о национальных интересах, понимаемых нашей элитой, данное М. Леонтьевым. См. подробнее: Специальное издание Русского института, 6 мая 2011 г.

[11] Социальная Европа в XXI веке / под ред. Каргаловой М.В. М.: Весь мир, 2011. С. 176.

[12] Российский статистический ежегодник 2010. М.: Росстат, 2010. С. 574.

[13] Российский статистический ежегодник 2010. М.: Росстат, 2010. С. 574.

[14] Российский статистический ежегодник 2010. М.: Росстат, 2010. С. 575.

[15] Наука в России в цифрах: 2010. Стат. сб. М.: ЦИСН, 2010. С. 59.

[16] Российский статистический ежегодник 2010. М.: Росстат, 2010. С. 559.

[17] UNDO calculation based on UN Statistics (data in current prices, in US$).

[18] UNDO calculation based on UN Statistics (data in current prices, in US$).

[19] UNDO calculation based on. UNIDO INDSTAT 2, 2009.

[20] Российский статистический ежегодник. 2010. М.: Росстат, 2010. С. 220.

[21] Гаман-Голутвина О.В. Система государственного управлений РФ как инструменты кризисной политики: оценка эффективности // Элиты и общество в сравнительном измерении. М.: РОСПЭН, 2011. С. 225.

[22] Кагарлицкий Б. Выбирать между разными вариантами прошлого // Специальное издание Русского института. 2011. 6 мая. С. 13.